Вы здесь

Главная » Узбекистана история исследований. История народа Центральной Азии.

Ибн Батута в Средней Азии.

История народа Центральной Азии.

«Я захотел совершить поездку туда, - пишет он, - дабы самому убедиться в услышанном, увидеть короткую ночь в одно время года и короткий день - в другое»

Туры из Бухары в Гиждуван.

Целью нового путешествия была Золотая Орда, достичь которой можно было, пройдя Сирию и Малую Азию и переправившись через Черное море. В Малой Азии Ибн Баттута побывал в городах Алейе, Анталье, Бурдуре, Сабарте, Кайсарии (Кайсери), Сивасе, Амасье, Эрзуруме, затем продолжил свой путь по западным границам турецких владений и в конце 1331 г. достиг Синопа - портового города на Черном море.
Оттуда в начале 1332 г. путешественник прибыл на корабле в окрестности Керчи. «Место, куда мы прибыли, - рассказывает Ибн Баттута, - называется Дашт-Кипчак. Дашг по-тюркски обозначает степь. Эта степь от края до края покрыта зеленью и благодатна, но там нет деревьев. На всем пространстве степи не найти ни гор, ни холмов, ни строений, ни дров.
В этой степи путешествуют на телегах, и протяженность ее равна шестимесячному пути: три месяца пути во владениях султана Мухаммада Узбека и три месяца в других владениях». Из Керчи путешественник отправился в порт Кафу (Феодосию), а оттуда в Солдайу (Судак) и г. Солхат (Старый Крым), затем по западному побережью Азовского моря он добрался до г. Азак (Азов) и оттуда перебрался в г. Маджар.
Здесь, узнав о том, что султан Узбек-хан находится на летовке в местности Биштаг (Пятигорье), он направился туда, а затем вместе со ставкой султана в г. Хаджи-Тархан (Астрахань). В городе Астрахани, который служил осенней резиденцией султана Узбека, путешественник провел некоторое время и, узнав о том, что одна из жен султана - византийская принцесса Байалун отправляется на родину, в Константинополь, решил примкнуть к ее свите.
18 сентября 1332 г. Ибн Баттута в свите царицы Байалун прибыл в Константинополь, который произвел на него большое впечатление. Ибн Баттута провел в Константинополе 36 дней и 24 октября 1332 г. покинул его с большими почестями и щедрыми дарами императора. Не останавливаясь более, через Южную Россию он поехал в Астрахань и, не застав там Узбек-хана, отправился в столицу Золотой Орды - Сарай-Берке.
Из Сарая Ибн Баттута предпринял кратковременную поездку в Булгар. «Я захотел совершить поездку туда, - пишет он, - дабы самому убедиться в услышанном, увидеть короткую ночь в одно время года и короткий день - в другое». Там он составил маршрут путешествия на Печору (в «страну мрака»), но из-за большой опасности отказался от него и возвратился в Сарай.
Путешественник пробыл в столице Золотой Орды - Сарай-Берке всего несколько недель и в середине января 1333 г. направился оттуда в Хорезм, северную провинцию Средней Азии. По его словам, он провел в пути «сорок дней» и наконец прибыл в Ургенч, столицу Хорезма, поразивший его богатством природы и оживленной торговлей. 
Описание средневекового Хорезма встречается во многих арабских географических произведениях.
Например, Ибн Хордадбех (IX в.) в своей книге «Китаб ал-Масалик ва-л-Мамалик» («Книга путей и государств») посвятил Хорезму скупые строки: «Налево (по левому берегу) - Мерв и Хорезм» . В книге Ибн Хордадбеха имеются такие краткие данные о налоге (харадже), который в то время взимался с Хорезма вместе с округом Курдак: «С Хорезма и Курдака 498000 хорезмийских дирхемов».
Автор «Китаб ал-Масалик ва-л-Мамалик» упоминает о титуле правителя Хорезма, о том, что через территорию Хорезма протекает р. Джайхун, перечисляет округа Хорасана, называя Хорезм, а также вскользь упоминает Хорезм, говоря о пограничных областях, т. е. Ибн Хордадбех говорит о том, что было важно для практических целей.
Несколько более подробно описан Хорезм в сочинении автора Х в. Ибн ал-Факиха «Китаб ал-булдан» («Книга стран»). Сведения этого автора более разнообразны: то он приводит стихи, где говорится о мехе, выделанном в Хорезме, то упоминает о священном огне «магов» - огнепоклонников, в древности обитавщих в Хорезме, то о зарослях деревьев и кустарников, тянущихся от Каспийского моря (город Берда) до Хорезма. Ибн ал-Факих приводит также рассказ о посещении одного из халифов неким «мудрым человеком», который характеризовал жителей разных стран.
О хорезмийцах мудрец сказал, что «эти люди самые непокорные и более всех людей склонны погубить себя...». Ибн ал-Факих называет Хорезм в числе трех наиболее холодных стран. Ал-Мукаддасн (X в.), дающий весьма подробные сведения о Хорезме, сообщает, что это «область по обеим сторонам реки Джайхун», и продолжает: «Это великолепная обширная область с многочисленными городами, сплошь возделанная там не кончаются жилые дома и сады, много давилен винограда, посевов и деревьев, плодов и различных благ для торговых людей.
Жители сообразительны, отличаются ученостью, знают фикх, талантливы и образованны» [67, 284]. Затем ал-Мукаддаси говорит: «Аллах дал им в удел дешевизну и плодородие, отличил умением правильно читать (Коран) и острым разумом. Они гостеприимны и любят поесть, наделены храбростью и силой в бою». О столице Хорезма - г. Джурджаниййа ал-Мукаддаси сообщает, что он стоял на самом берегу реки.
Географ рассказывает также о дворце, построенном ал-Мамуном в Джурджаниййе, и о его замечательных воротах. Автор широко известного географического словаря «Муджам ал-булдан» («Словарь стран») Йакут ал-Хамави (XII - XIII в.в.) приводит легендарные сообщения о Хорезме, взятые им у Ибн ал-Калби, затем, ссылаясь на Птолемея, указывает местоположение Хорезма, говоря, что Хорезм находится «в шестом климате», называет созвездия, соответствующие ему.
Однако далее уже со ссылкой на «Зидж» Абу Авна утверждает, что Хорезм находится в конце «пятого климата», и приводит при этом несколько иные координаты. 
Упомянув о том, что Хорезм, в сущности, название не города, а области, Йакут называет столицу области ал-Джурджаниййа и говорит о ее истории, этимологии слова хорезм: «Рассказывают, что Хорезм назван подобным именем потому, что один из древних царей разгневался на четырехсот жителей его царства, и особенно на своих придворных, и приказал сослать их в место, далекое от всяких поселений, чтобы между ними и населенными местами пролегло сто фарсахов.
Нашли только один уголок, обладающий этими качествами, - место возле города Кята, а это один из городов Хорезма.
Их привезли в то место, оставили там и удалились. Через некоторое время царь вспомнил о них и приказал своим людям узнать, что с ними стало. Посланные явились в тот край и увидели, что изгнанники построили себе хижины, занимаются ловлей рыбы и питаются ею, а кругом много топлива.
Люди царя спросили: „Как у вас идут дела?" Те ответили: "У нас есть мясо, - и показали на рыбу, - и это топливо, и мы жарим рыбу и этим питаемся". Люди царя вернулись к нему и рассказали об этом.
И это место было названо Хаваризм (Хорезм), потому что на хорезмийском языке „мясо" - хавар (хар), а „топливо" -ризм; и для легкости стали произносить „Хаваризм" (а не Хаварризм), так как повторение звука "ра" тяжело».
Далее Йакут описывает Хорезм и его столицу, город и обычаи его жителей, их внешность. Уделяя особое внимание происхождению хорезмийцев, он приводит мнения многих ученых - Абдаллаха ал-Факира, ал-Мукаддаси, ал-Бируни.
О столице Хорезма - Ургенче Йакут пишет: "Хорезм - это не название города, а название всей области. Что же касается главного города, то сейчас его называют Джурджаниййа, как я упомянул в своем месте.
А здешние жители называют его Куркандж". Куркандж - отражение в арабской графике названия Гургенч. Рассказав об истории основания города, Йакут продолжает описание: «В этой области они построили дома и дворцы, их количество умножилось, они распространились в этих краях. Они построили селения и города, с ними стали считаться жители близлежащих городов Хорасана, которые приходили к ним и селились у них.
Жители Хорезма умножились и прославились, и Хорезм стал прекрасной, процветающей областью, Я приезжал туда в 616 году (1219 - 1220 г.г.) и нигде не видел области, более заселенной и процветающей. Она сплошь возделана, селения ее расположены одно за другим, там много отдельно стоящих домов и замков в степи. Редко когда ты увидишь в рустаках (сельских районах. - Н. И.) этой области незастроенное и невозделанное место.
При этом там множество деревьев, большей частью тутовых, так как они (жители. - Н. И.) нуждаются в них для своих построек и чтобы кормить шелковичных червей. И нет никакой разницы между тем, кто проходит по всем их рустакам, и тем, кто идет по рынкам.
Большая часть поселений Хорезма - города с рынками, богатыми товарами и лавками, и редко найдешь селение, в котором не было бы рынка». Так рисует Йакут положение Хорезма накануне монгольского завоевания, подчеркивая процветание области, где, по его словам, «трудно было найти невозделанную землю». 
Посвящая отдельную статью специально столице Хорезма - городу Ургенчу, Йакут пишет: «Это название столицы области. Хорезм - огромный город на берегу Джайхуна. Жители Хорезма называют его на своем языке Куркандж (Гургенч), но это название арабизировалось и произносится нами как Джурджаниййа... я видел этот город в 616 году (1219 - 1220 г.г.), перед тем как татары захватили его и разрушили.
Не думаю, чтобы видал я город больше, богаче и благоустроеннее. Но со всем этим было покончено, когда татары разрушили его; как я узнал, в городе (после того) оставались только самые большие здания, а монголы перебили всех жителей».
Все сведения Йакута подкрепляются современными археологическими данными, указывающими на высокий уровень производства и культуры Хорезма, в то время, когда Йакут посетил его (двадцатые годы XIII в.).
О Хорезме рассказывает и Ибн Арабшах (1389 – 1450 г.г.) в сочинении «Аджаиб ал-макдур фи наваиб Таймур» («Чудеса предопределения в превратностях жизни Тимура»): «Их (хорезмийцев) столица - город Джурджан место собрания красноречивых, там снимают свои седла (т. е. останавливаются) ученые и находят пристанище остроумцы и поэты, туда приходят образованные и великие.
Это горный родник мутазилитов. Его блага обильны, а добро не имеет пределов». Ал-Умари (1301 – 1349 г.г.), современник Ибн Баттуты, писал о Хорезме в книге «Китаб масалик ал-абсар ва мамалик ал-амсар».
Он подробно перечисляет все виды зерновых культур и товаров, производимых в этой области, рассказывает об особенностях денежного обращения, о ценах в Мавераннахре, в Хорезме и в его столице Ургенче, подробно описывает характер жителей: «В этой области имеются из зерновых пшеница, ячмень, рис и другие злаки различные фрукты лучшие сорта бухарские и самаркандские, хотя хорезмский еще лучше и вкуснее».
Далее ал-Умари превозносит гостеприимство хорезмийцев, говорит об обилии странноприимных дворов, медресе, где принимали и кормили их; «Если к жителям этой страны явится путник, они спорят из-за него и соревнуются в гостеприимстве, тратя деньги, как другие люди соревнуются в накоплении денег». Сухостью и деловитостью отличается его рассказ о рынках Ургенча, являющий контраст живому, непринужденному рассказу Ибн Баттуты: «Цены в этой области (Хорезме) крайне дешевые, кроме Ургенча, столицы Хорезма, которую иногда называют Хорезмом.
Там цены на зерно держатся или высокие, или средние, но дешевизна там неизвестна. Что до мяса, то оно очень дешево». После трех недель пребывания в Хорезме Ибн Баттута направился на юг, в Бухару, куда прибыл через 18 дней. Средневековая Бухара была одним из известнейших городов мусульманского мира. Арабские географы много места уделяли ее описанию.
Так, Ибн Хордадбех приводит легендарный рассказ о постройке Бухары (и Самарканда) Александром Македонским после его возвращения из Китая, где он возвел заградительную стену против мифических племен Йаджудж и Маджудж: «Дойдя до земли Согда, он построил там Самарканд и город, известный как ад-Дабусийа, а также ал-Искандарию Дальнюю, потом он отправился в землю Бухары и построил город Бухару».
Те же данные повторены и у Ибн ал-Факиха, который уделяет также немало внимания упоминанию знаменитых людей, которые были родом из Бухары (например, Бармакиды).
Ал-Мукаддаси отводит довольно много места Бухаре - ее округе, ее касабе, сравнивая ее с Фустатом в Египте по богатству, обилию рынков и с Дамаском по совершенству и густоте построек. Ал-Мукаддаси пишет: «Город в высшей степени благоустроен.
У него семь окованных железом ворот (Баб Hyp, Баб Фуфра, Баб ал-Халид, Баб ал-Кухандиз, Баб бани Суд, Баб бани Асад, Баб ал-Мадина), а за ними - кухандиз (крепость.- Н. И.), которым завладел султан. Там их казна и тюрьма... Соборная мечеть находится в городе, она имеет несколько дворов, все они чистые... Рынки города обладают ценными товарами, а в рабаде десять больших дорог и нет в этой части света города более благоустроенного и оживленного.
Там человек найдет лучшую еду, прекрасные бани, широкие улицы, свежую воду и красивые постройки». Даже краткие выдержки из описания ал-Мукаддаси позволяют составить впечатление об оживленном и многолюдном городе, который автор сравнивает с такими крупными городскими центрами, как Фустат и Дамаск.
Если обратиться к описанию Йакута, сделанному им непосредственно перед монгольским нашествием, то мы увидим, что он, говоря о Бухаре, как и в других местах своего труда, стремится дать наиболее полное впечатление об этом городе, используя различные источники.
Йакут пишет: «Несомненно, что это город очень древний, где много садов и хороших фруктов. В мое время бухарские фрукты вывозились в Мерв, до которого 18 переходов, в Хорезм, до которого более 15 дней (пути).
Сказал автор книги „Китаб ас-сувар": Что касается красоты земель Мавераннахра, то я не видел и не слышал, чтобы среди стран ислама был город, имеющий лучший внешний вид, чем Бухара, потому что, если ты поднимешься на ее крепость, ты со всех сторон увидишь только зелень, сливающуюся с голубизной неба и нет в Мавераннахре и Хорасане страны, жители которой лучше умели бы возделывать свои земли, чем жители Бухары.
Говорит автор книги (т. е. книги „Китаб ас-сувар", которую цитирует Йакут): Что касается Бухары... то это город на ровной земле и его постройки имеют каркас из дерева. А все жилища - замки, сады, лавки, мощеные дороги и непрерывно тянущиеся поселения - окружает стена длиной 12 фарсахов, объединяющая эти замки, постройки, селения и центр города.
И там ты не увидишь ни пустого места, ни развалин, а помимо этой стены у прилегающих к ней дворцов, жилых домов, лавок и садов, которые принадлежат городу и где жители проживают зимой и летом, есть другая стена, окружающая их.
И нет во всем Мавераннахре города более многолюдного, чем Бухара». Столь же подробным и аргументированным, с обильными ссылками на письменные источники, выглядит описание Бухары, сделанное ал-Умари.
Особенно поражен был ал-Умари тем, что, как он пишет, в одном только селении Пайканд имеется 1000 рабатов. Ибн Баттуте Бухара не понравилась. Он с возмущением пишет: «Этот город когда-то был столицей городов, которые находятся за рекой Джайхун, и проклятый татарский Тингиз (Чингиз) разрушил его, так что сейчас его мечети, медресе и базары в развалинах, за исключением немногих.
А жители унижены, их свидетельство не принимается в Хорезме и других странах из-за того, что они известны своим фанатизмом, лживыmи притязаниями и отрицанием истины. В настоящее время среди людей там нет никого, кто был бы сведущ в науке, и никого, кто проявлял бы внимание к ней».
Эти слова марокканского путешественника резко контрастируют с рассказом ал-Умари, восхваляющего жителей Бухары за их «знание фикха, веру и верность, добронравие и приветливость, расточение добра и свершение благих дел».
Ал-Умари пишет так, будто губительного нашествия, периодических разрушений Бухары, разрухи не было вовсе - он основывается на известных ему источниках, рисующих Бухару, как «процветающий город», в то время как Ибн Баттута полагается главным образом на собственные глаза. Возможно, правда, что его раздраженный тон вызван недостаточно почтительным приемом.
Кому же верить? Если Марко Поло, автор, совершенно не зависящий от арабской географической традиции, пишет, что Бухара - «город большой, величавый... Во всей Персии Бухара самый лучший город», то самый надежный источник - бухарские документы XIV в. рисуют картину разрухи, царящей в Бухаре в это время, подтверждая слова Ибн Баттуты: «В числе угодий ее бухарской деревни (Форакан. - Н. И.) вновь посаженные сады и много земель, которые не сосчитать ввиду их многочисленности и утраты межевых отметок.
Все они пригодны для обработки и посева, а в числе усадеб ее - один высокий холм, ныне находящийся в запустении, а на нем пустые площадки бывших здании и домов. Первая ее (деревни Форакан) граница, восточная, идет вдоль солонцового вала, [что] служит рубежом между пустошью Ушмнюна и Фораканом, до той пустоши [Затем восточная граница идет] вдоль того же малого канала на протяжении двух пора земли до этой пустоши Форакана» .
Упоминание пустоши, вновь проведенных (после разрушения) каналов, восстановленных садов встречается на каждом шагу в бухарских документах XIV в., представляя противоположность рассказам о сплошных садах и посевах, тянувшихся от Бухары до Самарканда, где нельзя было встретить незастроенного и невозделанного места. Далее документы сообщают: «Еще [обратил он в вакф] целиком деревню Ушмиюн из бухарских деревень района, орошаемого каналом Навхас. А ее усадьбы стоят на одном высоком холме, который теперь находится в запустении.
В старину на нем были разные постройки, в том числе мечети, здания, амбары и дома кадиваров, а теперь все превратилось в пустыри» и т. д. Ознакомившись с Бухарой, Ибн Баттута направился в г. Нахшаб, где находилась резиденция султана Тармаширина. Он посетил также Самарканд, который еще хранил остатки своего прежнего величия, уцелевшие от эпохи до разрушения города монголами.
Описания домонгольского Самарканда сохранились во многих произведениях средневековой географической и исторической литературы. Так, в одном из наиболее ранних арабских описаний города, содержащемся в произведении Ибн ал-Факиха «Китаб ал-булдан», говорится: «Самарканд построил Искандар (Александр Македонский), окружность его стен двенадцать фарсахов.
У него двенадцать ворот, и от ворот до ворот расстояние в один фарсах. На вершине стены бойницы и башни для войны. Все двенадцать ворот - деревянные, двустворчатые. В дальнем конце еще двое ворот, а между ними жилище стражи ворот.
А когда ты пройдешь посевы, то остановишься в рабаде, где имеются постройки. Рабад и орошенные земли тянутся на шесть тысяч джарибов, и стена окружает рустики, сады и бахчи, и эти двенадцать ворот в этой стене.
Затем ты попадаешь в город, который тянется на пять тысяч джарибов. Там четверо ворот затем ты входишь во внутренний город, площадь которого две тысячи пятьсот джарибов. В этом городе соборная мечеть, кухандиз и резиденция правителя. В городе есть проточная вода. А внутри большой стены есть реки и каналы. У кухандиза железные ворота в начале и в конце».
Далее Ибн ал-Факих помещает полулегендарные сведения, которые повторяют вслед за ним другие авторы, о том, что Самарканд был застроен (очевидно, уже после Александра) царем тубба (йеменским доисламским царем).
Ссылаясь на знаменитого филолога ал-Асмаи (ум. 830), Ибн ал-Факих пишет далее: «На воротах Самарканда написано по-химъяритски: „Между этим городом и городом Сана тысяча фарсахов, и между ним, Багдадом и Ифрикией тысяча фарсахов"». Раннее название города возводится к имени одного из "тубба", якобы разрушившему город, Шамиру (или Шамру) ибн Африксу.
Ибн ал-Факнх много раз упоминает о Самарканде при определении мархид (переходов), называет расстояние от Самарканда до других городов и областей и др.], говорит о том, что округу Самарканда, его сады можно сравнить лишь со знаменитой дамасской Гутой, славящейся своими садами: «Сказал Иахйа ибн Аксам: нет на земле мест приятнее, чем три места - крепость Самарканда, дамасская Гута и река в Убулле, Ирак».
Автор «Китаб ал-булдан» сообщает, что на воротах Самарканда имелась таинственная надпись (здесь он не указывает, на каком языке), подобная надписям на воротах Гумдана в Йемене, на колонне, стоящей на берегу Нила и так далее. Мы видим у Ибн ал-Факиха характерное для средневековья переплетение реальных, достоверных сведений с легендарными.
Из сообщений Ибн ал-Факиха интересно упоминание о самаркандской бумаге как о всемирно известном продукте экспорта. Действительно, Самарканд снабжал бумагой писцов и литераторов всего Халифата.
Весьма подробно рассказывает о Самарканде также и ал-Истахри, называя четверо ворот: «Китайские ворота с восточной стороны, ворота Наубахар с западной стороны, Бухарские ворота с северной стороны, Кешские - с южной стороны».
Он говорит далее о том, что «вода в Самарканд течет по свинцовой трубе, а вокруг города глубокий ров, земля из которого использована при постройке городской стены», что этот водопровод проходит посреди рынка в месте, называемом Рас ат-Так (т. е. «вершина арки»), которое является самым оживленным местом в городе.
Повсюду, описывая Самарканд, ал-Истахри указывает на обилие в городе садов и зелени, на большое число рынков, центр которых находился в Рас ат-Так. Ал-Истахри пишет: «Центр рынков Самарканда - Рас ат-Так, к которому примыкают улицы, рынки, лавки, вдвое больше, чем все эти дворцы и сады. И нет ни улицы, ни дома, в которых не было бы сада.
Если же ты поднимешься на верх крепости, то не видишь города (т. е. здании.- Н. И.), так как все закрыто садами и деревьями. Большая часть рынков находится в рабаде. там же идет главная торговля, и только немногие торгуют во внутреннем городе. Этот город - гавань Мавераннахра, центр, где собираются купцы. Большая часть товаров Мавераннахра попадает в Самарканд, а оттуда уже расходится по другим областям.
Резиденция эмира Мавераннахра была в дни Исмаила ибн Ахмада в Самарканде, и он перевел ее в Бухару». Ал-Истахри также повторяет сообщение о какоп-то таинственной надписи на химъяритском языке, имеющейся на Кешских воротах. Он восхваляет плодородие самаркандской почвы, а жителей хвалит за красоту и храбрость.
Он упоминает также, что Самарканд был крупным рабовладельческим центром Мавераннахра и что обучение рабов и работорговля приносили местным купцам большой доход. Не менее восторженные отзывы о Самарканде имеются у других географов. Ибн Хордадбех, например, приводит персидские стихи, воспевающие Самарканд дает краткое описание города и приводит расстояние от него до других городов Мавераннахра, говорит о его истории и титуле его правителя, повторяет рассказ об основании Самарканда Александром Македонским.
Упоминание о Самарканде, как и о других городах Средней Азии, содержится у Ибн Хаукала в его книге «Китаб ал-ард». Сходные сведения сообщает Ибн Руста, который относит, согласно установившейся у средневековых географов традиции, города Мавераннахра к «четвертому климату».
Подробное и довольно интересное описание Самарканда имеется в «Китаб ал-булдан» ал-Йакуби. Йакуби пишет: «От Кеша до великого города Согда четыре перехода. Он самый населенный и благоустроенный из них.
Там самые сильные богатыри и стойкие воины». Далее Йакуби приводит некоторые данные по истории Самарканда: «Его завоевал Кутайба ибн Муслим ал-Бахили (начало VIII в.) в дни халифа ал-Валида ибн Абд ал-Малика (705 – 715 г.г.), он заключил мир с его дехканами и царями, Город был окружен большой стеной, но она разрушилась, и ее построил (вновь) ар-Рашид (786 – 809 г.г.), повелитель правоверных.
Там есть большая река, которая идет из страны тюрков, как Евфрат, ее называют «Насиф» («Пасиф») (издателем не идентифицировано название реки, поэтому не уточнены диакритические знаки.- Н. И.). 
Эта река течет по земле Самарканда, а затем в страны Согда, потом в Усрушану...». Йакуби говорит о том, что в долине этой реки (Зарафшан) находят золото к что там имеются также, как и в других местах в Мавераннахре и Хорасане, поселения арабов из племен мудар, раби и «других йеменских племен».
Краткие упоминания о Бухаре и Самарканде содержатся в «Худуд ал-алам», где о Самарканде говорится, что это «большой, процветающий и очень приятный город, где собираются купцы со всего мира.
Он имеет город (т. е. центральную часть города, шахристан - Н. Я.), крепость и предместья». Дальше говорится об имеющемся в Самарканде манихейском монастыре и о том, что Самарканд - центр производства знаменитой во всем мире бумаги.
Ал-Умари в основном использует сведения, приводимые автором «Ашкал ал-ард», рисуя Самарканд процветающим городом: «Что касается Самарканда, то это высокий город, имеющий крепость.
Посмотрев на город, [человек] видит зелень деревьев, блеск дворцов, сливающиеся реки и светлые строения. И куда бы ни упал там взор, он вкусит усладу, и какой бы сад ты ни увидел - придешь в восхищение».
Автор «Ашкал ал-ард» говорит: «Там кипарисы стрижены так, что походят на различных зверей - слонов, верблюдов, коров и разных диких зверей, бросающихся друг на друга». Или: «Сказал Муслим ибн Кутайба: „Когда я подъезжал к Самарканду, стали искать, с чем сравнивать его, и не нашли подходящего сравнения".
А я сказал: „Он подобен небу цветом, а его дворцы подобны звездам, сверкающим на небесах, а ручейки его подобны Млечному Пути!" -  И всем понравилось подобное сравнение».
Далее ал-Умари рассказывает о четырех воротах Самарканда, о многочисленных рынках, банях, постоялых дворах и жилых домах. «В некоторых местах там, - продолжает ал-Умари, - [воздвигнут] холм посреди рынка, сделанный из камней, по которому протекает вода из места, которое называют ас-Саффарин («Медники»)». Далее ал-Умари повторяет рассказ о «свинцовом канале» и рве вокруг Самарканда, о йеменском царе и о химъяритской надписи на воротах города.
Очень интересны слова ал-Умари о том, что Самарканд «остался усладой очей, несмотря на все постигшие его бедствия и нахлынувшие на него реки горести, несмотря на то, что поразило его ветви (бедствие), от которого седеют волосы, в дни Чингиз-хана и его потомков...».
Сквозь пышную рифмованную прозу, часто встречающуюся у ал-Умари в соответствии с требованиями стиля его времени, можно увидеть искреннее сожаление о разрушениях, постигших Самарканд, который он предпочитает дамасской Гуте, говоря, что она лишь «клочок согдийского Самарканда».
Выехав из Самарканда, Ибн Баттута направился в Термез, а потом переправился через р. Джайхун в Хорасан. Он описал город Балх, лежавший в то время в развалинах, необитаемый: «Кто видел Балх, невольно думал, что когда-то он был процветающим, с величавыми строениями, которые частично уцелели. Город этот был некогда огромным, занимал большую площадь.
Следы его мечетей и медресе еще сохранились, так же как надписи на зданиях, украшенных лазуритом». Далее Ибн Баттута посетил Герат. Он называет его большим, населенным городом Хорасана. Несколько страниц Ибн Баттута посвятил султану Герата Муизз ад-Дину ал-Курту: «Это великий султан Хусайн, сын султана Гийас ад-Дина ал-Гури; он сверхъестественно храбр, чувствуя за собой поддержку свыше, он испытывает свое счастье.
Дважды он удостаивался поддержки и помощи Аллаха, чему следует подивиться. Первый раз это было при его столкновении с султаном Халилем, восставшим против него. Последний в конце концов попал к нему в плен. Второй раз это было во время битвы против Масуда, султана рафидитов, которой (руководил) лично сам Хусайн и которая закончилась поражением Масуда, его бегством и потерей царства.
Султан Хусайн вступил на престол по смерти своего брата Хафиза, наследовавшего своему отцу Гийас ад-Дину».

Маршрут путешествий Ибн-Батутта.

Источники:
«Ибн Баттута и его путешествия по Средней Азии». Москва, «Наука», 1988 год.