Вы здесь
Марганцовые сокровища рудника Жезды.
Марганцевый рудник Жезды в Улытауской области.
Поездка в поселок Жезды.
«Когда над Улутау впервые пронесется гудок заводской сирены, то он, несомненно, найдет свой мощный отклик далеко во всех уголках Казахстана. Усилителем же этого «эха» будут: историческая популярность Улутау, его центральное местоположение, любознательность казахского народа и даже его природная склонность к песнетворчеству, причем в новых песнях, несомненно, будут звучать уже не былые ноты тоски и отчаяния, а другие, более бодрые ноты, полные мощи и отваги. То будут песни нового, нарождающегося индустриального Казахстана».
Каныш Имантаевич Сатпаев.
Поездка в поселок Жезды.
В статье Нурлана Жармагамбетова, опубликованной в газете «Казахстанская правда», подробно написана история этого чудесного поселка:
«Огромный вклад в Победу внесли не только воины-казахстанцы, но и труженики тыла, и история трудового подвига наших земляков в Великой Отечественной ещё ждет своих летописцев. Хотим предложить вниманию читателей рассказ почетного гражданина и бывшего мэра Алматы Ахмета Адилова, записанный незадолго до кончины этого замечательного человека.
В 1939 году я окончил Московский горный институт, работал в Восточном Казахстане, а войну встретил завотделом цветной металлургии ЦК Компартии Казахстана. В начале марта 1942 года меня вызвал первый секретарь ЦК Скворцов и дал ознакомиться со срочной телеграммой председателя Государственного комитета обороны Сталина о необходимости в кратчайшие сроки провести геологоразведку на марганец в Казахстане и обосновать возможности его промышленного освоения.
„Что будем делать?“ - спросил Николай Александрович. Я ответил, что должен поговорить с учеными-геологами и производственниками. „Что ж, действуйте, но поторапливайтесь: время военное. Мы обязаны представить предложения в суточный срок“, - сказал на прощание Скворцов.
Я тотчас позвонил директору Института геологии К. И. Сатпаеву, и мы решили назавтра утром провести закрытое совещание со специалистами. Здесь необходимы пояснения. Выпуск специальной стали для брони танков невозможен без марганцевых добавок.
До войны марганец добывался на двух месторождениях - в Никополе и Чиатуре: по данным центрального статистического управления за 1940 год, эти месторождения давали более 90 процентов марганца, потребляемого металлургической промышленностью страны.
И вот, когда в августе 41-го в руки врага перешел Никополь, министр пропаганды Геббельс выступил по германскому радио со специальным заявлением.
- Храбрые солдаты фюрера, - говорил он, - марганцевые сокровища Никополя перешли в руки немецкой нации. Отныне советские заводы обречены на марганцевый голод! Отныне доблестной армии фюрера остается уничтожить последние танки русских! Мы победим!
В ноябре, захватив Ростов-на-Дону, фашисты перерезали железнодорожную связь с Кавказом: доступ к Чиатуре был закрыт. А фронт требовал новых и новых танков. Большие надежды возлагались на месторождение Полуночное, что на севере Свердловской области, однако оно не могло заменить Никополя, так как не давало даже десятой доли того, что добывала Чиатура.
Да и по качеству уральская руда не шла в сравнение с грузинской и украинской. Металлургическая промышленность страны, по сути, встретила 1942 год с мизерными запасами марганцевого сырья…
А теперь вернусь к памятному совещанию геологов. Последним взял слово Сатпаев, и тогда многие впервые услышали о местечке Жезды, что в сорока километрах от Жезказгана.
Оказалось, что ещё в 1928 году, ведя разведку на флюсы для Карсакпайского медьзавода, Каныш Сатпаев обнаружил в Жездах поверхностные появления богатых по содержанию браунитовых (марганцевых) руд.
В начале войны, уезжая в Алма-Ату, он поручил новому начальнику геологоразведочной конторы Штифанову и геологу Богданчикову провести до наступления зимы активную разведку в Жездах именно на марганец как важнейшее стратегическое сырье.
И осенью в Наркомчермет была направлена заявка, в которой общий запас месторождения Жезды оценивался в миллион тонн марганцевой руды. Но Сатпаев был уверен, что эта цифра намного больше.
Он вызвал в Алма-Ату жезказганских геологов, произвел с ними новый подсчет и составил уточненную записку сначала в территориальную, а затем во Всесоюзную комиссию по запасам (ВКЗ), но рассмотрение их затягивалось. И тут, как нельзя кстати, пришла телеграмма из Москвы, с которой я ознакомил собравшихся.
Подробно обрисовав положение дел, Сатпаев предложил одновременно с форсированной доразведкой месторождения Жезды, начинать его промышленное освоение и строительство рудника. Это было смелым и ответственным решением, но и доводы Каныша Имантаевича выглядели убедительными. У всех геологов, участвовавших в совещании, словно гора с плеч свалилась, а Михаил Русаков даже, помню, подошел к Сатпаеву и крепко его обнял.
В тот же день была отправлена телеграмма в ЦК ВКП(б) с нашими предложениями, а ещё через день нарком чёрной металлургии Тефосян телеграфировал, что на станцию Жезказган выезжает директор уже нового, Жездинского рудоуправления Михайлов с двумя эшелонами красноармейцев, буровыми станками и другим оборудованием, и просил организовать их встречу и размещение. Время теперь работало на Жезды.
Эксплуатацию было решено вести в два этапа. На первом предполагалось разрабатывать руды открытым способом из поверхностных пластов и вывозить сырье на машинах до станции Жезказган. Во втором - строить шахты для добычи глубинных залежей, одновременно прокладывать железную дорогу к руднику.
В Жезды прибыли первые строители, в основном рабочие, мобилизованные из Карагандинской, Акмолинской, Северо-Казахстанской, Кызыл-Ординской областей. Приехали горные техники и кадровые рабочие, эвакуированные с Украины и из Липецка.
Срочно перевели сюда и два лагеря военнопленных. В течение нескольких дней некогда пустынная, окруженная холмами долина Жезды превратилась в большую строительную площадку. В апреле 42-го вместе с Сатпаевым я выезжал на строительство рудника.
Словно в улье, кипела работа: день и ночь стучали буровые станки, а в ущелье Нарсай вырос целый городок из юрт и палаток. В ночное время в карьерах работали при свете автомобильных фар, фундамент же будущей электростанции ускоренно закладывался.
В мае прибыли двести новых грузовиков, срочно выделенных из резерва ГКО, затем ещё сотня. Водителей не хватало, и Карсакпайский райком партии бросил клич: „Если хотите, чтобы вашего сына, мужа, отца защищала броня танка, овладевайте профессией шофера!“.
Учителя школ, колхозники, старшеклассники, домохозяйки стали садиться за баранку автомобиля. Специалисты обучали новичков в течение недели, создавались колоны из десяти-пятнадцати машин, в каждой из которых было по одному опытному водителю.
И вот 12 июля 1942 года, через 38 дней после начала строительства, была отгружена первая партия высококачественного жездинского марганца. Этот день стал днем рождения рудника. Сначала руду отвозили на станцию Жезказган, а после загрузки нескольких вагонов их с курьерской скоростью отправляли в Магнитогорск.
Вскоре автомашины стали возить руду навстречу вагонам, которые двигались по быстро строящейся железнодорожной ветке. С июля рудник перевели на производственный график добычи, такое в истории советской промышленности было впервые.
Предстояло добывать и вывозить по 15 тысяч тонн руды ежемесячно! Это сразу же повысило производительность доменных печей на уральских танковых заводах.
„Почти в три раза увеличилось производство высококачественного проката на Магнитогорском заводе“, - свидетельствует многотомная „История Великой Отечественной войны“, характеризуя организацию выплавки стали как большую победу, равную выигрышу крупного сражения.
Вот некоторые факты: после ввода рудника удельный вес восточных районов СССР по добыче марганцевых руд возрос с 8 до 85 процентов, причем более 70 процентов всех марганцевых руд страны стал давать рудник Жезды.
За годы войны здесь было добыто столько же марганцевой руды, сколько добывали для военных нужд фашистской Германии вместе взятые Венгрия, Чехословакия и Румыния. „Говорят, они нашли какие-то Жезды!“ - злобно ворчал Гитлер.
Вместо обещанного фашистами марганцевого голода и падения выпуска броневого проката нашим танковым заводам удалось увеличить производство броневой стали в три раза!»
Фотографии
Александра Петрова.